Трансмутация [СИ] - Алла Белолипецкая

— Мы поедем в Конфедерацию? — Теперь уже и до Ивара дошло, что профессор затевает какую-то авантюру. — Что же мы станем там делать? Если уж здесь для нас было опасно, то почему там будет лучше?

— Потому что, — сказал профессор, — там есть Китеж-град. Это территория безопасности, которую генетик Берестов на свои средства оборудовал где-то. Защищенная зона для красивых людей. Своего рода укрепрайон.

— Китеж-град — это как в опере Римского-Корсакова? — Настасья, сама того не желая, рассмеялась. — Да, дедушка, я помню: мы с тобой её слушали.

— Не думай, что я спятил, — сказал Петр Сергеевич. — Новый Китеж действительно существует. Со мной выходили на связь те, кому удалось туда добраться.

— Ты еще скажи, что они позвонили тебе по мобильному телефону!

— Да, в Новом Китеже работает мобильная связь. И не только там — уж ты мне поверь. Но Китеж отсюда далеко. А поезда от нас в Конфедерацию давно не ходят. Так что вам понадобится время, чтобы туда добраться.

— А чем это так пахнет? — вдруг спросил Ивар.

5

Настасья знала, что все перекрытия в их доме, выстроенном в девятнадцатом веке, сделаны из дерева. Но она не догадывалась, до какой степени быстро старая древесина может гореть.

Они трое только успели унюхать характерный запах гари и даже еще не начали толком беспокоиться, а Настасья уже ощутила, как сквозь подошвы туфель к её ступням подбирается жар. И, глянув себе под ноги, увидела, что сквозь щели между половицами просачивается черный дым.

«Зарядник! — осенило её. — Когда дали свет после отключения, он, конечно же, начал искрить!..»

— Там Сюзанна! — воскликнул Ивар. — Она же сейчас беспомощна! И сгорит заживо!

Он словно бы и забыл, что его беспомощная сестра намеревалась сделать с ним и с Настасьей. Равно как забыл о том, что другая его сестра, Карина, тоже пока не мертва — и еще более беспомощна.

А извивающиеся струи дыма поднимались всё выше — и уже не казались тонкими и слабыми.

— Вот что мы сделаем. — Голос Настасьиного деда прозвучал спокойно. — Вы прямо сейчас покинете дом — пока есть возможность. А я снова спущусь на балкон Озолсов — веревка еще на месте. И, если смогу, выведу Сюзанну.

Настасья начала было протестовать, но дедушка её не слушал. Он перекинул ремень принесенной сумки через плечо Ивара — наискосок, так что тот стал похож на почтальона из старинных фильмов. И подтолкнул их обоих к выходу из квартиры.

Но, как оказалось, в том, что еще есть возможность, Петр Сергеевич ошибся. Едва он распахнул входную дверь, как в прихожую ворвался настоящий дымный тайфун. За его густой мутью Настасья даже не смогла разглядеть лестничную клетку. У девушки тут же запершило в горле, и она зашлась кашлем, хотя её дед почти сразу же захлопнул дверь.

— Быстро к балкону! — скомандовал он, а сам кинулся в библиотеку, которая одновременно служила ему кабинетом.

— А ты?.. — крикнула Настасья, то Ивар уже тянул её за рукав — в её комнату, которая находилось над его спальней.

Там задымление оказалось не таким сильным: пол застилал толстый ковер, да и двери на балкон оставались открытыми. В их проеме лежала на боку лестница-стремянка с привязанным к ней коротким тросом. Должно быть, Петр Сергеевич выдернул его из старой туристической палатки Настасьиного отца. При помощи такого приспособления можно было без особого труда спуститься на этаж ниже. Но — в данный момент этажом ниже располагался эпицентр пожара.

— Дедушка, что нам делать? — крикнула Настасья и уже хотела бежать за дедом, когда тот ввалился в комнату, таща в обеих руках по пятилитровой канистре с водой.

— Доставай все простыни — какие есть! — велел он внучке. — И подушки тоже пригодятся!

Настасья вместе с Иваром кинулась к стенному шкафу, и они выбросили на пол с дюжину чистых простыней и две подушки.

— Жаль, у меня не нашлось длинного троса, — быстро произнес Петр Сергеевич, и коротким жестом потер левую бровь. — Ну, да ничего — без него обойдемся. Смотрите, что я стану делать, и повторяйте всё за мной.

Он разложил на полу одну из простыней, и Настасья с Иваром сделали то же самое, так что на пестром ковре словно бы возникли три белые заплатки. Потом Настасьин дед сложил свою простыню по диагонали и начал закручивать её жгутом, краем глаза следя за тем, чтобы Ивар и Настасья делали всё в точности так же. Те и делали — спокойно, не суетясь, хотя дым начал добираться уже и сюда, а исходящее от пола знойное тепло ощущалось даже через ковер.

— Связывайте концы жгута прямым узлом! — велел профессор; он давным-давно показал своим ученикам, как завязывать этот простой, но очень эффективный узел, который сам собой затягивается при натяжении.

Сам он первым связал концы своей простыни и снова положил её на пол, но теперь — выложив из неё равнобедренный треугольник. Ивар и Настасья проделали то же самое.

— Хорошо! Это будут наши страховочные привязи. А теперь — самое простое: берите по четыре простыни, и тоже связывайте их концы прямыми узлами. Желательно — побыстрее.

Последнюю фразу профессор мог бы и не произносить. Дым начал заползать через балконные двери в комнату, а со двора доносились заполошные крики. Жильцы, проживавшие на первом и втором этажах, явно разобрались в ситуации и догадались выбежать из дому. Оставалось лишь надеяться, что и позвонить в пожарную охрану они не забыли.

Ивар и Настасья связали вместе по четыре своих простыни, и Петр Сергеевич тоже соединил прямыми узлами несколько белых полотнищ.

— Ну, а теперь становитесь каждый перед своим треугольником — чтобы одна вершина была впереди вас, а две — у вас за спиной! — велел он внучке и её другу.

Те исполнили его распоряжение. И профессор, подойдя сначала к Настасье, а потом к Ивару, стянул углы обоих треугольников у них перед животами. А потом пропустил концы веревок, сделанных из простыней, через все три вершины обоих треугольников. Он крепко стянул их, а потом привязал противоположные концы веревок к перекладинам стремянки, подложив под них подушки — для уменьшения трения.

Только после этого он проделал то же самое и со своими простынями. Настасье показалось, что дедово приспособление для спуска выглядит как-то не так, иначе, чем у них с Иваром, но ни о чем спросить она не успела. Петр Сергеевич схватил канистры и опорожнил их: